"Дом" Рейтинг: G

Персонажи и пейринги:мХоук\Андерс, Лиандра
Жанр:немного романс, Missing scene
Аннотация: Переехав жить к Хоуку, Андерс столкнулся с непредвиденными сложностями.
Предупреждения: нет
От автора: Оно могло бы быть лучше, но вышло так, как вышло.
Статус: закончен

C пор, как Андерс перенёс свои немногочисленные пожитки в поместье Хоуков, прошла неделя. Не самая лёгкая неделя для Андерса, если вдуматься - после крошечного, сделавшегося за эти годы родным угла за ширмой в лазарете, огромный дом казался слишком чужим и даже более холодным, чем продуваемая сырыми морскими ветрами Клоака. Холодным. Несмотря на камины, несмотря на ковры и обилие горячей воды.
Впрочем, виноват был не столько дом, сколько его обитатели - Андерс не привык к подчёркнутой вежливости, которую источали все - от эльфийки-служанки до госпожи Лиандры. Все, кроме молодого гнома, разум которого уснул глубоко и прочно, и... Хогерна Хоука. Впрочем, Хоук был особенным, про него не нужно было даже говорить лишний раз, чтобы не сглазить нежданное счастье и не навлечь беду. Он просто был. Не такой как все.
Иногда, под спокойным, холодноватым взглядом госпожи Лиандры Андерс ловил себя на мысли что не жалел бы, живи Хоук один. Всё было бы проще - не нужно было бы постоянно гадать, знает ли хозяйка дома о том, почему на самом деле друг её сына перебрался к ним "погостить"... а ещё можно было бы переправить сюда часть тяжелобольных - ведь столько места пропадает зря! И не нужно было бы каждый день спускаться через весь город...
Но этим планам не суждено было сбыться, он прекрасно понимал. Кроме Хоука никто особенно не радовался неспокойному, бледному магу с активной гражданской позицией. Повезло еще, что Карвер был на Глубинных Тропах и не мог смотреть на Хоука с Андерсом своим особым Осуждающим Взглядом, который обычно метал в брата когда тот соглашался работать на контрабандистов или делал ещё что-либо противоестественное. Противоестественное с точки зрения Карвера, конечно. Каждый раз, этим своим ОВ брат словно мысленно ставил Хогерну отрицательную оценку.
Оказавшись в поместье Хоуков, Андерс понял, от кого новоиспечённый Серый Страж унаследовал этот взгляд.
Госпожа Лиандра - Андерс не был уверен в её титуле - была сама вежливость. По ней невозможно было понять, известно ли ей об увлечении сына. Аристократическая выдержка. Холодность, граничащая с презрением.
"Доброе утро, господин Андерс", "надеюсь, вам у нас нравится, господин Андерс", "не давайте моему сыну делать глупости, господин Андерс" - все эти будничные мелочи в исполнении Лиандры превращались в одно сплошное скрытое, завуалированное: "я знаю, что ты спишь с моим мальчиком и не одобряю это, безродный ты оборванец". Сказать это прямо и вслух ей, разумеется, не позволяло воспитание и страх потерять второго сына, наверное, но не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться.
Хоук, кажется, ничего не замечал - Андерс пробовал беседовать с ним на эту тему.
- Кажется, я не нравлюсь твоей матери, - прямо говорил он, закинув руки за голову и разглядывая тяжёлый балдахин похожий на ночное небо.
- М? - сонно отвечал Хогерн, приподнимая голову от подушки. - Ты просто её не знаешь...
Обычно, на этом месте он засыпал, не договорив.

***

За неделю ничего не изменилось, но Андерс нашёл ещё одно уютное и тёплое место кроме спальни Хоука - библиотеку. По словам Хогерна сохранилась лишь малая её часть - работорговцы не интересовались старинными фолиантами - многие бесценные экземпляры пошли на растопку и прочие хозяйственные нужды, что-то наверняка продали, но для мага, получившего академическое воспитание в Круге, а потом отлучённого от книг даже несколько стеллажей были райским островком посреди моря невежества.
Андерсу казалось, будто он снова вернулся в детство. В Круге всё было приспособлено для учёбы, для чтения, и он читал запоем всё подряд, всё, что находил. В четырнадцать он долгие ночи проводил без сна, с головой забравшись под одеяло, и, сопя от напряжения, сгрызая до мяса ногти, пытался, в свете маленькой волшебной сферы вникнуть в смысл древних научных трудов, написанных сложным, архаичным языком.
Конечно, начни он сейчас читать под одеялом, Хоук вряд ли оценил бы, но место перед камином принадлежало ему безраздельно.
Впрочем, не совсем безраздельно. С недавних пор у Лиандры появилась привычка сидеть там же и вышивать. Когда она пришла впервые, Андерс был застигнут врасплох - ему как раз надоело сидеть в кресле, и он, с мальчишеской непосредственностью лёг на пол, поближе к огню, уткнувшись подбородком в скрещенные руки. Он заметил Лиандру, только когда она подошла совсем близко, и тут же вскочил, смущённый и растерянный. Ему меньше всего хотелось, чтобы мать Хоука считала его странным. Вернее, более странным, чем он был на самом деле.
Лиандра тактично сделала вид, что не заметила его оплошности и устроилась с рукоделием в кресле напротив. Она вышивала какие-то цветы, и каждый раз вонзала иголку с такой силой, будто это был не холст, а сердце Андерса.
Ему так казалось.
Это выглядело как прямой вызов, попытка ненавязчиво выжить его из этой комнаты, но они со Справедливостью этот вызов приняли.
Со стороны картина выглядела более чем уютно, Хогерн наверняка умилился бы: его возлюбленный, уютно устроившийся в кресле с дедовскими книгами и мать с рукоделием. Тишь, благодать и взаимопонимание.
Как бы ни так.
К этим посиделкам Андерс начинал готовиться с утра. Днём он старался не бывать дома: навещал больных, мотался по городу с Хоуком, собирал травы за городом, чтобы лишний раз не встречаться с врагом, а уж если встретиться, то один раз и во всеоружии.
Это была борьба - кто кого выживет, кто первый сдастся, признает своё поражение и уйдёт, сначала из этой комнаты, а потом и из этого дома. Так как Лиандра была хозяйкой, преимущество было на её стороне, так думал Андерс. Борьба, весь мир для него был построен на борьбе, - отношения с матерью Хоука только подтверждали этот принцип.
До одного дня.
Ничего судьбоносного в этот день не случилось - тот же вечер, тот же камин, те же цветы на канве, почти бесконечный лекарственный справочник некоего Орфериуса, из которого Андерс выписывал интересные и незнакомые рецепты... и молчание. Тишина.
- Никогда бы не подумала, что эти старые пыльные книги могут принести кому-то радость, - вдруг сказала Лиандра, словно бы ни к кому не обращаясь. - Вам, верно, выпадало мало хорошего в жизни - когда вы радуетесь, на вас любо дорого посмотреть.
- Простите? - Андерс, увлечённый попытками понять, чем тевинтерский тёплый бальзам отличается от ферелденского, не сразу понял, что это была первая не шаблонно-вежливая фраза, которую госпожа Хоук произнесла в его адрес.
- Я просто подумала о том... - Лиандра смотрела куда-то в стену, мимо него, будто вспоминая что-то давно забытое, - как несправедливо отнимать то, что приносит радость. Книги, люди или чувства... это несправедливо. Иногда думаешь: что человек нашёл в этом? В нудной ветхой книге или в грязном старом животном или в другом человеке... думаешь, что если отнять у него что-то, на твой взгляд глупое или бесполезное, ничего не изменится...- Она вздохнула. - Если бы мы могли понимать других людей, знать их так, как себя, в мире стало бы гораздо меньше боли, страданий и несправедливости.
- Не было бы Усмирённых, - вырвалось у Андерса прежде, чем он успел подумать о странном подтексте, скрытом в этих словах. Лиандра удивлённо посмотрела на него и вдруг улыбнулась мягкой и доброй улыбкой. Эта улыбка, казалось, сразу же растопила весь лёд в её глазах.
- Не было бы родителей, которые не могут принять выбор своих детей. И не могут вспомнить, что совершали в их возрасте то же самое, - продолжила она помедлив.
Андерс смущённо усмехнулся, уткнувшись взглядом в жёлтую страницу.
- Не было бы тех, кто не понимает намёки... Но всегда будут те... кто может сказать обеспокоенным родителям: "я люблю вашего сына и буду защищать его ценой своей жизни".
Лиандра встала.
- Вы правы. Иногда кажется, что равнодушия и ненависти больше, чем любви. Нужно умножать любовь. Спокойной ночи, господин Андерс.

***
"Диалоги о природе Мора".
Стоило Андерсу взять эту книгу в руки, как он стал абсолютно потерянным для общества человеком. Вечернего отдыха у камина ему стало мало - он засиживался с книгой в клинике, валялся, покусывая колосок, в траве на Рваном Берегу, а на попытки Хоука ласково его отвлечь по ночам, реагировал только шелестом страниц.
Это была чудесная книга - спорная, явно пострадавшая от цензуры Церкви, но яркая, написанная человеком, страстно любившим своё дело. От каждой строчки веяло свободой, мудростью, величием магии и такой пронзительной человечностью, что Справедливость только недовольно вздыхал и излучал укоризну. Андерс не обращал на него внимания - книга захватила его так, что он читал везде, где только мог - даже умудрился прочесть несколько страниц, пока они с Хоуком и компанией ждали в порту аудиенции у Аришока. Чем эта аудиенция закончилась, он помнил не очень хорошо, - просто в какой-то момент обнаружил себя за обеденным столом в поместье Хоуков и не мог вспомнить, как туда попал. Да его это не особенно и интересовало - он с упоением читал главу про Архидемона, краем уха прислушиваясь к Хогерну. Хогерн как раз рассказывал матери урезанную и в несколько раз менее кровавую версию событий этого дня. Он всегда старался опустить самое неприглядное, чтобы не волновать её, и немного наивно пытался выставить Андерса в более выгодном свете. Впрочем, от Лиандры мало что можно было скрыть - всё же именно она, вместе со служанкой, чинила разорванную мечами и стрелами одежду сына и выводила с неё кровавые пятна.
- Не нравится мне всё это. Не водись слишком много с кунари - четыре года ждать корабль, виданное ли дело? Ты от них не оберёшься неприятностей. - Она аккуратно сложила салфетку, разгладила её по сгибу, и, не меняя чуточку ворчливой, но ласковой интонации, как бы между делом сказала. - Андерс, милый, не читай за едой. Для этого есть библиотека.
- Угу... - машинально отозвался Андерс, и вдруг, в его памяти всплыла картина. Старое-старое забытое воспоминание.
Он научился читать очень рано, ещё до Круга. Он не мог вспомнить, кто показал ему буквы и научил складывать их в слова, но ясно помнил, что единственной книгой в родительском доме было житие Андрасте в картинках. Он перечитал это житие, наверное, сотню раз, сначала вслух по слогам, запинаясь на особо трудных словах, потом чуть ли не нараспев, едва не наизусть...
...и вот ему пять или семь лет, он стоит на коленях на жёстком стуле, и, упершись локтями в стол, в сто первый раз читает про казнь Андрасте, чувствуя, как закипают в уголках глаз злые, щипучие слёзы. За что её так, такую добрую и красивую?! За что вообще казнить людей?! Если бы он был там, он бы обязательно её спас! Не струсил бы! Чувство обиды, несправедливости бушует в его душе, и через них, будто луч солнца через грозовые облака пробивается голос матери:
- Андерс, милый, не читай за едой...

...и Андерс, одержимый маг-отступник и Серый Страж откладывает книгу, впервые за много лет чувствуя, каково это - быть дома.