"Все сказки наутро кончаются былью"

Рейтинг:R - за насилие
Персонажи и пейринги:мХоук\Андерс, Бетани, Варрик, ОС
Жанр:постканон, ангст, романс, дэсфик
Аннотация: Прошло двадцать лет. Всё, что случилось с Защитником и его друзьями, давно стало сказкой. Но не для всех.
Предупреждения: Смерть персонажей
От автора: Длинное и загрузное, но, надеюсь, вам понравится.
Примечания: "Если будет достаточно тряпья, он будет знать ее имя..." - цитата из стихотворения У. Б. Йейтса "Похвала".
Статус: закончен




Ведь каждый, кто на свете жил,
Любимых убивал,
Один - жестокостью, другой -
Отравою похвал,
Коварным поцелуем - трус,
А смелый - наповал.

О.Уайлд "Баллада Рэдингской тюрьмы"



Ужин давно закончился, молитвы были произнесены и все уже собирались ложиться спать, как в дверь постучали. В тёплом общем зале, где под потолком, как клубы дыма, собирался гул голосов, наступила тишина.
В церкви никого не ждали в такое время, и теперь, в головах двадцати детей и двух взрослых волшебниц, билась, как испуганная птица в клетке, одна мысль: "Кто это?".
Колинда, волшебница помоложе, всё свободное время тратившая на изучение боевой магии привычным движением взялась за посох. Конечно, порождения тьмы не стучат в двери, но мало ли кто может бродить здесь, на пустошах, возле полуразрушенного храма...
- Это Ястреб, - вдруг произнёс серьёзный, детский голосок за спиной Колинды.
- Сама ты Ястреб! Не верь ей, Колинда, врёт она всё!
- Нет, не вру! Не вру! Я видела во сне, что Ястреб придёт с севера и принесёт нам ёлку!
- Станет он тащить ёлку от самого Бресилиана! Колинда, скажи ей!
Колинда вздохнула и обернулась. Эти двое ссорились бы даже у Архидемона в пасти; Мартина, серьёзная девочка с русыми косичками, везде таскающая за собой какого-то странного тряпичного зверя, набитого опилками - то ли мабари, то ли кота, и вечно отирающийся рядом с ней задиристый Голан - маленький, смуглый эльф с горящими, как звёзды, глазами. Он до смерти завидовал тому, что Мартина единственная из всех умела видеть пророческие сны и всегда знала, когда придёт Ястреб.
- А ну, тихо! И отойдите от двери! - гаркнула Колинда. - Hahren na melana sahlin!
- Emma ir abelas, - ответили из-за двери. Короткая секунда узнавания, и зал огласился радостными криками.
- Ястреб! Ястреб пришёл! - все дети, даже самые маленькие и сонные, сразу же повскакивали с тюфяков. Ястреб часто приходил, пока они жили в Вольной Марке, и его приход всегда означал, что можно не спать допоздна, слушать вести со всех концов света и есть сладости. А ещё, Ястреб рассказывал сказки о таких вещах, о которых даже барды не поют - сказки таинственные и опасные.
Дверь открылась не сразу, а когда открылась, к потолку брызнул напуганный и счастливый визг - вместо Ястреба в открытую створку втиснулось что-то большое, зелёное, колючее, пахнущее морозом и снегом.
- Ёлка! Ура, ёлка!
Бетани, седая волшебница с убранными в пучок волосами, до этого стоявшая у очага, тоже подошла полюбоваться на заснеженную, разлапистую ель, от которой даже в церкви стало тесно.
- Что ты, братец, не нужно было, - для проформы сказала она, пытаясь разглядеть за зелёными ветками Ястреба.
"Постарел", - отметила она про себя. - "Похудел... но глаза как всегда ясные. Ох, Гаррет-Гаррет..."
Брат уже много лет как не называл себя этим именем, но Бетани так и не привыкла. "Ястреб" - придумает тоже! Он - Гаррет Хоук, им и останется, по крайней мере, для неё.
Колинда, ругаясь, оттащила ёлку в угол, сопровождаемая оравой малышни, и задумавшаяся Бетани не успела опомниться, как брат сграбастал её и приподнял, крепко прижав к холодной стальной кирасе. От него пахло морозом и антиванским табаком - в последние годы начал курить трубку, не смотря на то, что сестра этого не одобряла.
- Как ты тут без меня, сестрёнка? - голос у него тоже был чуть хрипловатый, прокуренный, но всё ещё глубокий и звучный, как в молодости. Внушающий доверие. Неудивительно, что детям он казался чем-то вроде Рождественского Деда - смуглый, румяный, с седой бородой и лучистыми морщинками в уголках глаз. Стройный, сильный, мускулистый и надёжный, как скала, грозный Защитник Киркволла, каким его изображают на гравюрах... но никто уже не признал бы в нём Гаррета Хоука - для этих детей Защитник стал легендой, сказкой. С тех пор, как Хоук ушёл из вольного города и стал называться Ястребом, прошло без малого двадцать лет. Нелёгких лет для всего мира и для маленькой компании друзей, почти семьи, которая когда-то вышла за ворота Вольного Города, чтобы никогда не вернуться, и ни один храмовник не посмел её остановить. Где она теперь? Распалась так, что не соберёшь.
- Мы решили задержаться здесь из-за снегопада. Сам знаешь, до озера Каленхад неблизкий путь и в канун Нового года лучше быть в тепле, возле очага. - Она понизила голос. - Вчера и позавчера приходили то какие-то наёмники, то порождения тьмы... но мы этого не услышали. Только наутро нашли их изуродованные трупы, будто кто-то спас нас. Я думала, это был ты... Надеялась. Братец, мне кажется, что за нами кто-то следит, и я не знаю, с добрыми ли намерениями.
Лицо Хоука омрачилось, глубокая морщина пересекла лоб.
- Значит, я останусь с вами и прослежу, чтобы вы дошли до Башни.
Бетани кивнула. Она знала, что Гаррет всегда готов помочь ей и детям, но стоило ли говорить ему, что убийца явно пользовался магией?
- Есть какие-нибудь вести из Киркволла? - спросила она.
- Одержимые, - коротко отозвался Хоук, сбрасывая с плеча увесистый мешок.
" Опять принёс какие-нибудь пряники, окаменевшие с мороза", - с улыбкой решила Бетани, но от короткого ответа, таившего в себе так много смысла, улыбка её померкла. Снова одержимые, снова малефикары - то, от чего они с детьми бежали в Ферелден... прошло двадцать лет, и с каждым годом опьянённых запретными плодами, становится всё больше. Она хотела сказать, что не нужно Гаррету больше плавать в Вольную Марку, что это опасно, но вместо этого только крикнула Колинде, чтобы налила Ястребу похлёбки.
Кто-то требовательно подёргал Хоука за штанину. Мартина - его любимица. Бетани подозревала, что брат покровительствовал Мартине из-за того, что она, худенькая, русоволосая и кареглазая малышка из Андерфельса, больше всего на свете ненавидевшая несправедливость, именно ненавидевшая, горячо и до слёз, напоминала ему об Андерсе.
- Ястреб, а ты расскажешь сказку?
Хоук присел перед ней на корточки, одновременно развязывая мешок.
- Сказку? Пожалуй, что расскажу. - Он вытащил из мешка карамельного петушка на палочке, заледеневшего не хуже сосульки и вручил его Мартине. Стоило ему это сделать, как к мешку со всех сторон потянулись маленькие руки - всем хотелось сладостей.
- Расскавы пво Увасново Волка! - потребовал Голан, запихав леденец в рот целиком.
- Нет, лучше про Серого Стража!
- Дайте человеку поесть! - прикрикнула Колинда, и, дождавшись, пока Хоук усядется у огня, подала ему миску с мясной похлёбкой. - Что за дети! Вы уж простите их, Ястреб.
Колинда родилась в год раскола церкви и понимание того, что она находится под одной крышей с живой легендой, наполняло её благоговением и гордостью. То, что для неё и детей было просто сказкой о подвигах, для этого седого, крепкого, похожего на вековой дуб мужчины в старых, потёртых доспехах было жизнью, его прошлым, полным горя и радостей.
- Ничего, Колинда. А ты подросла... но тебе тоже хочется сказку, правда?
- Вечно вы шутите, Ястреб! - она зарумянилась и отмахнулась. - Мне бы новостей из Вольной Марки.
- Потом, - Хоук кивнул на детей, занятых леденцами. - Сказка лучше того, что я там видел. Любая.
Мартина просунулась ему под локоть и доверчиво устроила своего зверя на гарретовском колене.
- Расскажи сказку про доброго мага, - тихо попросила она.
Бетани вздохнула. Она не знала, с чего вдруг Гаррет, в порыве то ли ностальгии, то ли желания поделиться с кем-то рассказал малышам эту историю. Сказку. Да, лучше пусть это будет сказкой.
- Нет, Мартина, не расскажу, ты опять будешь плакать.
- Не буду, Ястреб, миленький, не буду!
Все знали, что она врёт - Мартина всегда начинала плакать, стоило Хоуку добраться до середины.
- Расскажи, Ястреб, а то она и так разноется!
- Да, расскажи, расскажи!
Колинда легонько стукнула Голана, пытающегося отобрать у кого-то из младших петушка, по макушке.
- Ну вот, опять! Тихо вы!
Хоук откашлялся, и, не дожидаясь, пока она угомонит ребятню, негромко начал, глядя в огонь:
- Давным-давно, в одном королевстве...
- В Ферелдене! - крикнул кто-то.
- Может и в Ферелдене, но было это давным-давно - жил на свете маг.
- Добрый маг, - тихонько подсказала Мартина.
- Добрый маг, - согласился Хоук. - И жил он в Башне Круга, что стояла на берегу глубокого озера. Надо вам сказать, что в те времена маги не могли колдовать так свободно, как сейчас - они все сидели в высоких башнях и за каждым из них присматривали рыцари-храмовники. Были среди рыцарей добрые, были и злые, но каждый из них был готов убить мага, если только заподозрит в нём одержимого. - Он поворошил прутом угли и подкинул новое полено. - Чем больше проходило времени, тем больше храмовники начинали бояться магов. Они отбирали детей у их родителей и запрещали им видеться с семьёй, они притесняли магов и наказывали их как хотели, даже за те дела, которых маги не совершали. Тот маг, о котором я вам расскажу, не хотел такой жизни. Он пытался бежать из башни ещё и ещё, снова и снова, но каждый раз его ловили и возвращали обратно... кроме самого последнего раза.

В зале стояла тишина, нарушаемая только похрустыванием леденцов. Все затаили дыхание, хоть и слышали эту историю не впервые и могли рассказать её сами, без запинки. Сами-то сами, но ведь когда рассказывает Ястреб, это совсем другое!
- Однажды, сбежав в десятый раз, маг брёл то по горным дорогам, то по лесным тропам, пока, усталый и измученный, не набрёл на форпост Серых Стражей и решил остаться у них. Стражи приняли к себе его с радостью, ведь он был действительно самым добрым, храбрым, сильным и умным человеком, который встречался им за последние годы. Он и сам был рад тому, что нашёл новый дом, но только одно омрачало его радость - пока он был на свободе, его друзья и любимые всё так же страдали под гнётом Церкви. От этого он не находил себе места. "Зачем?", - спрашивал он себя. - "Почему маги должны страдать? Что плохого они сделали? Зачем ждать, пока, от отчаяния, они начнут призывать демонов, чтобы освободиться?" Он спрашивал себя, но не находил ответа в своём сердце и это делало его скорбь ещё более глубокой...
В тишине почти неслышно всхлипнула Мартина. Ей было жалко всех в этой истории - наверное, поэтому Хоук приметил её. Мартина была единственной, кто плакал о добром маге, который хотел как лучше.
- И вот, когда он совсем уж было отчаялся найти того, кто поможет ему в его горе, дух из Тени встал у него на пути. - Последние слова Хоук произнёс почти шёпотом, пытаясь передать, какой таинственной, страшной и жуткой была эта встреча. - "Я - дух Справедливости. Я знаю, какая боль терзает тебя", - сказал дух. - "Но я также знаю, что одному тебе не справиться, смертный. Из своей Тени я вижу, как сильна Церковь, как боятся её маги, вижу, что никто не может поднять мятеж, а те, кто поднимают его, призвав демонов, недостойны носить посох и одеяния. Что же ты будешь делать?".
И маг ответил ему...
- "Я впущу тебя в своё тело и душу, а взамен ты поможешь мне сокрушить зло!" - восторженно, нараспев подхватили сразу несколько голосов. Каждый раз, слыша этот стройный хор Хоук внутренне содрогался, каждый раз думая, не станут ли эти дети, вдохновившись сказкой о Справедливости, одержимыми? С другой стороны, их восторг льстил ему, ведь эту фразу он от начала до конца выдумал сам.
- И так они слились воедино, - тяжело вздохнув, продолжил он. - И никто уже не смог бы точно сказать, где кончается душа мага и начинается дух Справедливости... но что случилось потом? - Гаррет обвёл глазами притихших малышей, но никто из них не ответил. - Маг потерял частичку себя. Он больше не мог так же шутить и веселиться в тавернах, как раньше, не мог оставаться спокойным и добрым - стоило храмовникам приблизиться к нему, как его глаза начинали полыхать синим пламенем от гнева и дух занимал его место. Почему это случилось? Говорят, что боль и ненависть мага были так сильны, что вместо его души и духа справедливости появилось новое существо... Месть.
Бетани резко развернулась на каблуках, и вышла во двор. Вторую часть истории она знала хорошо, даже слишком хорошо. Почему брат рассказывал её снова и снова? Без подробностей, слишком красиво, но каждое его слово поднимало из памяти образы. Вот они с Гарретом, молодые, беженцы из Лотеринга, наёмники, стоят перед худым, напряжённым Стражем в накидке из перьев, и, чем дольше Гаррет смотрит на него, тем сильнее меняется его взгляд. Голубые глаза, холодные и светлые, темнеют, рука поглаживает рукоять кинжала и голос становится низким, бархатистым... тогда она ещё не догадалась, что всё это значило, просто раздражённо подумала, что лучше бы глупый брат флиртовал с девушками. Кто мог знать тогда, что эти двое проживут вместе столько лет, обожая друг друга, мучая друг друга, и что всё кончится так... как кончилось?
Она постояла немного, прикрыв глаза и вдыхая морозный воздух. Странно, но увидев обугленные трупы наёмников, она сразу подумала об Андерсе. Кто ещё стал бы защищать с такой жестокостью?
- Уходи к Андрасте, друг. Успокойся. Нам не нужна твоя помощь, тебе не нужно больше сражаться, - еле слышно прошептала она и устыдилась собственной глупости. Как будто неуспокоенный дух Андерса действительно поднялся бы из могилы, чтобы их охранять! С тех пор, как Гаррет пошёл за ним в Ферелден и вернулся один, то тут то там стали появляться самозванцы, называвшиеся этим именем, но только те, кто видел лицо Хоука, вернувшегося с Пика Солдата, знали правду. Часть правды.
Бетани постояла ещё, вслушиваясь в звуки диких земель, и тихо вернулась обратно, в тепло.
- ...они с Защитником стали друзьями. Лучшими друзьями, даже жили в одном доме, - продолжал рассказывать Ястреб. - Но маг не мог жить мирно и радоваться, пока его собратья страдали в Казематах. Он знал, что одержим так же, как другие одержимые и не отличается от них, но дух подталкивал его, хотел, чтобы он сверг иго храмовников. И маг послушался его. В назначенный час, когда все поняли, что войны не избежать, кафедральный собор Киркволла осветился изнутри ярким светом...
- Лиловым, - тихонько вставила Мартина.
Хоук замолк.
- Да... верно, лиловым, - медленно произнёс он, будто про себя, но тут же продолжил. - Собор осветился ярким лиловым светом, и мощный магический взрыв разнёс его изнутри на мелкие-мелкие кусочки, которые тут же унеслись в небо. Собор просто исчез. Так началось великое освобождение магов от ига церкви.
- А добрый маг?
Ястреб снял тряпичного кота с колена и отдал девочке.
- А добрый маг, Мартина, ушёл странствовать вместе со своим другом, Защитником. И вместе они освободили много Башен и совершили много подвигов. Конец.
По рядам прокатилось недовольное "ууууу!"
- Что, уже конец? Ты часть про Командора Мередит и её живые статуи пропустил! А другие подвиги? Ты никогда не рассказываешь, Ястреб! - капризно упрекнул Голан.
- Потому что сам не знаю. - Гаррет отставил пустую миску. - И даже если б знал, не рассказал бы - вам, сорванцам, давным-давно спать пора.
- Но Ястрееееб!
- Никаких "Ястреб"! - Хоук схватил мальчишку, подбросил, поймал и опустил на тюфяк. Этот жест вызвал бурю негодования.
- И я! И мне! И я тоже так хочу! - послышалось со всех сторон.
Защитник вздохнул, сообразив, во что ввязался.
- Становитесь в очередь, что с вами делать. И чтоб два раза не подходить!

***
Зал наконец-то окутала благословенная тишина. Дети спокойно спали, Колинда чинила одежду, а Бетани перебирала всевозможные зелья.
- Братец, - тихо позвала она, не оборачиваясь.
- М? - Хоук молча сидел за её спиной, глядя в огонь и прислонив меч к плечу.
- Я никогда тебя не спрашивала... но чем на самом деле всё кончилось? Что было после того, как наши пути разошлись?
- Ты же знаешь. Восстания магов, беснующиеся храмовники, одержимые...
Уходит от ответа. Но понимает, о чём она.
- Нет, я говорю о тебе и Андерсе. Что с вами стало? Как ты его... потерял?
- Я не терял его. Просто, в один прекрасный день проснулся, а его не было рядом. Осталась только записка... Это было через пару месяцев после того как мы ушли из Киркволла. А ещё через год ко мне внезапно пришёл Варрик...
- Стоило догадаться, что наёмник Ястреб, о котором только и говорят, это ты. - Варрик с ухмылкой взгромоздился на стул. Они с Хоуком сидели в таверне на краю маленького, богом забытого городка, удобно укрывшись от чужих глаз в нише.
- Тебя послали убить меня? - Хоук рассмеялся и отёр пивную пену с губ.
- Умоляю, Ястреб, я деловой человек - это я нанимаю убийц, а не они меня. Но кое-кто тут действительно имеет на тебя зуб. Кажется, антиванцы тебя таки узнали. - Варрик говорил небрежно, но Гаррет знал, что он на самом деле беспокоится. Иначе не стал бы шерстить всю округу в поисках таинственного наёмника, дающего сто очков вперёд любому местному, как только услышал, что поблизости рыщут Вороны. Тетрас ничуть не изменился, и это согревало, возвращало во времена, которые теперь, через флёр воспоминаний, казались старыми и добрыми.
- Я их тоже узнал, поэтому вчера они таинственно исчезли. Тебе ведь должны были сказать.
Варрик задумчиво покрутил тяжёлую, деревянную кружку.
- Думаешь, я стал бы тревожить тебя только из-за выскочек с акцентом? Во-первых, увидеть старого друга всегда радость, а во-вторых... - он понизил голос. - Я знаю, где тот, кого ты ищешь.
Он не назвал имени, но Хоук прекрасно знал, о ком речь. Болезненный укол, словно потревожили старую рану, всколыхнул чувство обиды и непонимания, которые он так старательно скрывал... от этого пиво показалось ещё более горьким, чем обычно.
Что толку было искать? Зачем? Посмотреть в глаза и спросить: "почему ты ушёл?" Ответ и так был давно известен, но Гаррет продолжал искать, упорно и фанатично. Это было непросто - Андерса видели то там, то тут, но найти никто не мог - он научился скрываться от храмовников так виртуозно, будто заранее предвидел все их действия.
От храмовников. И от Хоука.
- И где же? - как можно равнодушнее спросил Ястреб.
- Долгая история, так что лучше закажи ещё по кружечке. Я случайно наткнулся на него в таверне вроде этой - ты же знаешь, они все одинаковые. Он даже неособенно скрывался - то ли был в себе уверен, то ли рассчитывал на удачу, то ли устал бегать, - не знаю, но обнялись мы с ним, как родные. Это было... дай подумать... прошлым летом. Выглядел он как обычно, хотя усталый, как чёрт. Говорили с ним за жизнь... но о тебе он ни разу не упомянул. Я, ты уж прости, сказал, "Хоук передаёт тебе привет". Просто чтобы посмотреть, как отреагирует. И знаешь, что?
- Что? - спросил Гаррет. Получилось неожиданно тихо.
- Он спросил "кто такой Хоук?".
Ястреб едва подавил нервный смешок, сдавливающий горло. Андерс... неужели для него всё было так просто?
- И?
- Подожди устраивать истерики от ревности. Я подумал, что он конспирируется. Не хочет, чтобы твоё имя звучало, где зря. Я решил ему намекнуть, говорю: "Хоук. Ястреб. Он же Защитник". И тут он сделал такое, чего я никак не ожидал - схватился за посох, глаза полыхнули... "Я знаю, что Защитник Киркволла хочет меня убить, но пусть приходит сам".
Тут я совсем перестал понимать, что в мире творится, намекаю опять: "Почему убить? Вы с ним, вроде бы, неплохо ладили", а он: "Я с Защитником лично знаком не был, знаю только, что он принял сторону храмовников. Мне этого достаточно". А вот теперь скажи мне, Хоук, что это было? Он не врал, говорил серьёзно. Ты и храмовники, это же бред!
Ястреб молчал. Варрик не торопил его с ответом, просто внимательно разглядывал, пытаясь понять, какое впечатление произвели его слова. Ему было ещё, чем выбить почву у Гаррета из-под ног.
- Молчишь? Ну ладно, это не конец истории. Месяц назад я снова его увидел, в Андерфельсе. Есть там один лютый командор храмовников. Та ещё скотина, если между нами. Мередит хотя бы верила в то, что делает, а этот - просто жадный до власти нагов сын без чести и совести, зато как булочка - с изюминкой. Любил обвинять симпатичных мальчиков-магов в малефикарстве и утаскивать в свои казематы. Дошло до того, что местные мальчишки стали уродовать себе лица, лишь бы ему не приглянуться... если не хочешь, дальше рассказывать не буду.
- Нет, рассказывай. - Хоук буквально вырвал у подавальщицы вторую кружку и бахнул деревянной посудиной о стол так, что половина едва ли не вылилась.
- Так вот, этот командор сумел взять Андерса. Убить такую крупную рыбку ему показалось мало, решил поиграть мускулами и повёз его по стране, показывать народу - вот, мол, как надо обращаться с непокорными магами, а для наглядности... помнишь магов-кунари?
Магов-кунари Хоук отлично помнил - их тяжёлые железные шоры, ошейники, цепи, стягивающие плоть, кандалы, зашитые рты...
Шум кабацкой толпы стал глуше, будто Гаррет слушал его из-под воды. Его с головой накрыло это видение - обнажённый до пояса Андерс в цепях, со скованными за спиной руками, ослеплённый, неспособный сказать ни слова из-за нити, плотно сомкнувшей губы, проходящей через кожу... униженный, растоптанный Андерс и похожий на хищную птицу храмовник, поставивший ему на затылок ногу в железном сабатоне.
- Я должен его спасти. Я должен его спасти. - Хоук даже не заметил, что начал повторяться.
Варрик встал со стула и закинул Бьянку за плечо.
- Понимаю, что ты чувствуешь, друг. Когда я увидел нашего беднягу Блондинчика таким... клянусь тебе, Гаррет Хоук, я заплакал. Наги с ними, с сааребасами, пусть уродуют себя, как хотят, но ни один человек такого не заслужил. Завтра этот командор будет толкать речи здесь, я уже подмазал кого нужно - если удача будет на нашей стороне, мы выживем. И Блондинчик с нами.

- Он не выжил, - тихо произнесла Бетани и поразилась тому, как буднично это прозвучало. Как просто и буднично Гаррет рассказывал об этом, словно всё произошло не с ним. Его боль была такой сильной, что не оставалось сил страдать.
- Почему? Выжил. Мы прождали до вечера следующего дня, но никто не приехал - только потом какие-то торговцы обнаружили перебитый кортеж храмовников и повешенного на сосне командора. Верхнюю половину командора, имею в виду - нижнюю так и не нашли.
- А этот Андерс... он был красивый? - вдруг, совершенно некстати, задумчиво спросила Колинда.
- Имеешь в виду, настолько ли красивый, чтобы по нему так убиваться? - Хоук усмехнулся, но совсем невесело. - Нет, он не был красивым... хотя я не знаю, кто у вас, молодых, теперь считается красавцем, а кто нет, да и не в этом дело. Просто на его лицо хотелось смотреть, вот и всё... хотя вот глаза у него были красивые - карие. Столько лет прошло, а я до сих пор помню - карие глаза, такого цвета, как скорлупа созревшего лесного ореха... да...
Снова повисла тишина.
- Значит, он сбежал, и вы его не нашли?
- Нашёл, Колинда. Через неделю-две, когда я совсем извёлся, мне пришло письмо от Бодана Федика. Они с Сэндалом зашли с товарами на Пик Солдата, и кто-то из Стражей, в разговоре, упомянул, что в охотничьей хижине, в горах выше Пика, поселился какой-то помешанный, но чертовски сильный маг, швыряющийся файерболами во всех, кто подходит ближе, чем на двадцать шагов, и что Стражи со дня на день собираются его оттуда выкурить. Бодан ещё порасспрашивал их и сообразил, кто этот маг такой. Кое-как уговорил Стражей потерпеть и тут же вызвал меня голубиной почтой. Я кинулся туда, загнал лошадь, но добрался вовремя...

Здесь, выше Пика, дышалось с трудом, хоть и почти не было ветра. Засыпанная снегом хижина казалось необитаемой, да и следов не было видно - наверное, пока Хоук поднимался, наверху прошёл снегопад. Гаррет подошёл к хижине ближе, чем на двадцать шагов. Никто не нападал.
- Андерс... - прохрипел он и, откашлявшись, позвал снова. - Андерс!
"Только бы не умер, только бы не умер!" - крутилась в голове бесконечна мысль. Пусть нападает, только бы был жив...
Что-то твёрдое упёрлось ему в затылок.
- Кто ты? - голос звучал приглушённо и незнакомо, будто человек за его спиной пытался говорить, не разжимая губ.
- Твой друг. - Больше всего на свете Хоуку хотелось обернуться и убедиться, что всё в порядке, что это Андерс и он жив-здоров. Хотя бы жив.
- У меня нет друзей.
- У тебя может быть и нет, Справедливость, но у Андерса - есть.
Молчание.
- Ты ведь понимаешь, Хоук, всем будет лучше, если ты перестанешь существовать. Ты нам больше не нужен.
- Вам? Здесь нет "вас", есть только ты, Справедливость. - Белизна снега, искрящегося на солнце, резала глаза и Гаррет просто зажмурился. Зачем держать глаза открытыми, если всё равно не можешь видеть врага?
- Ты ошибаешься. Мы оба здесь.
- Тогда почему у тебя всё ещё зашит рот? Любой человек первым делом избавился бы от ниток, но духу на это наплевать. Андерс всё время говорил, что вы - единое целое и сам в это верил, а что было на самом деле? Ты стёр его воспоминания обо мне, но этого тебе показалось мало, ты просто сожрал его. - Хоук говорил тихо и спокойно, но с каждым словом годами сдерживаемая ненависть толчками выплёскивалась наружу, как кровь из раны. - Но ты правильно сказал Варрику - я пришёл тебя убить.
- Ты мешал человеку, которого называешь Андерсом, двигаться дальше и он предпочёл забыть о тебе. Счастье многих важнее так называемой "любви".
- Что вообще дух может знать о любви?
Прикосновение к затылку исчезло.
- Став его частью я понял, что такое любовь и почему следует её бояться. Я дам тебе шанс, Хоук. Мы сразимся один на один, это будет справедливо.
Гаррет наконец смог обернуться. Андерс выглядел совсем таким, как он представлял его, таким, каким видел его в тяжких ночных кошмарах - тощий, истерзанный, в цепях, с крепко зашитыми губами, зашореный, но уверенно сжимающий в руке посох. По всему его телу расползались яркие, синие трещины, будто дух пытался разорвать тело, каждый шрам и родинку на котором Хоук знал, как свои собственные.

- Значит... - Бетани положила в сундук последнюю склянку с красным, как киноварь, эликсиром. Её руки подрагивали, и склянка жалобно звякнула, становясь на место. - Андерс умер гораздо раньше, чем ты отправился на Пик Солдата.
- Мы со Справедливостью долго сражались, - продолжил Хоук, не обращая на неё внимания. Его лицо было похоже на каменную маску. - Очень долго. Он был силён, даже несмотря на то, что его тело было истощено, и гонял меня по глубокому снегу своими метеоритными дождями и прочим. Не помню, как мы сражались - помню только снег и снег, как метель, до самого неба. Я смотрел и смотрел в эту метель, пытался различить его, насмотреться напоследок на то, что осталось... Я словно слышал, как он говорит "убей меня", мой Андерс, но сражаться высоко в горах, где воздух разреженный, тяжелее, чем здесь, внизу. Я почти сдался, когда он подошёл вплотную - наверное, хотел вморозить меня в лёд, не знаю... нёсся прямо на меня, уже поднял посох... Я готов был упасть, но меня грызла такая обида: как, я прошёл столько миль, чтобы ничего не изменить? Ничего не осталось в душе - только злость на этого идиота, такая, что я на него наорал, вложил всю свою ненависть, выкрикнул его имя... И он остановился.
- Вы просто назвали его "андерсом"? И это подействовало? - Колинда давно уже забыла о шитье.
- Андерсом? Нет, я назвал его по имени. Чудесное было имя.... Я иногда его повторял про себя, как молитву, когда было совсем плохо, и словно прохладный ветерок пустошей Андерфельса меня обдувал. Когда-то Андерс подарил его мне, имя, которое хранил в тайне ото всех, а теперь я вернул подарок, не ожидая, что он остановится. Но он остановился, и я сделал единственную правильную вещь - вонзил кинжал ему в грудь. Я должен был - Андерс, настоящий Андерс был где-то там, внутри этого замученного тела, и только я мог дать ему покой, которого он хотел, который он заслужил.
- А если на самом деле он не хотел покоя? - Колинда так сильно стиснула ткань нижней рубашки, что та чуть не разорвалась. Хоук обернулся к девушке, и она содрогнулась: в его голубых, холодных, как горные озёра глазах, таких молодых и ясных, не было ни намёка на вину, жалость или печаль.
- Значит, я просто так, ни за что, убил единственного человека, которого любил, - ровно ответил он и вновь отвернулся. - Его последними словами были: "Хоук... я вспомнил!". Он умер самим собой и это самое главное.
- Простите, я не хотела вас обидеть. - Колинда снова склонилась над работой, чтобы не показать, как горят щёки.
- Ты правильно спросила, девочка. Когда я сам перестану сомневаться в своих поступках - вскрою себе горло. - Ястреб вздохнул. - Я отнёс его в крепость и рассказал всем, кто он такой. Стражи прибрали его как своего и прощались с ним в главном зале, как со своим. Никогда не забуду, как подошёл, чтобы поцеловать его в лоб в последний раз. Он лежал на каменном столе - волосы ниже плеч, - отрастил , пока странствовал - одеяние с чёрными перьями на плечах - точь-в-точь то, в котором он был, когда уничтожил собор, а лицо... спокойное и совсем молодое, и, клянусь тебе, он будто чуть улыбался, довольно, немножко насмешливо, словно наконец-то сбежал из своей башни.
- Его похоронили там же? Я должна побывать на его могиле, потом, когда всё успокоится. - Бетани украдкой вытерла глаза рукавом. Брат держится, значит ей совсем негоже плакать.
- Нет, похоронил я его выше в горах. Там есть озеро - кристально чистое, вечно укрытое льдом. Ни рыба, ни другая живность там не водятся - слишком холодно. Мы со стражами вырубили прорубь, как могилу, в пояс ему зашили тяжёлые серебряные монеты, от каждого стража по монете, я сам опустил тело... и всё. Он до сих пор там, на дне, спит во льду, как в хрустальной гробнице. Ему не нужно больше бежать, не нужно прятаться, не нужно сражаться, Андерс из Андерфельса обрёл покой. Посмотрите на меня, годы меня не щадят, а он остаётся вечно молодым, таким, каким я его увидел впервые в Киркволле... и Серые Стражи охраняют его сон.
Бетани решительно встала.
- К слову про сон - нам всем давно пора спать. И тебе тоже, брат, ты устал с дороги. Я могу постелить тебе прямо здесь, если ты...
Хоук отрицательно покачал головой.
- Я лучше покараулю. Куда один раз пришли порождения тьмы, туда они заявятся и снова.
Сестра не стала его упрашивать.

***
Ястреб открыл глаза, когда небо понемногу начало синеть перед рассветом. Створка двери была приоткрыта, и за ней виднелась цепочка маленьких следов. Гаррет кивнул своим мыслям, тихо встал, и, стараясь не тревожить спящих, вышел в занимающийся рассвет. Он дошёл по следам до самой реки и остановился, увидев детскую фигурку на высоком берегу; от неё шло ровное, голубое сияние, причудливо освещающее снег, лёд и вывернутые в неестественных позах трупы гарлоков.
Мартина. Маленькая Мартина, с огромным, в два её роста посохом Колинды.
Хоук неторопливо вынул меч из ножен - спешить было некуда.
- Кто ты? - Он боялся услышать ответ. Потому что знал его.
- Если будет достаточно тряпья, он будет знать ее имя. И будет рад, вспоминая его, ибо в старые дни, несмотря на то, что молодые мужчины ее восхваляли, а старики проклинали, среди бедняков - и стар, и млад восхваляли ее, - Мартина обернулась, мягко, снисходительно улыбаясь. В её глазницах играл и переливался синий свет.
- Справедливость.
Синий свет померк, осталась только Мартина, дрожащая на холодном ветру... Она ли?
- И да и нет, Хоук. Больше, чем Справедливость.
- Оставь девочку и уходи, ты своего добился. - Гаррет зло сощурился и рубанул мечом воздух. - Мартина ребёнок, она не заслужила такого наказания.
- Ты ещё не понял? - Она подошла ближе, не обращая внимания на меч.
- Кто ты на самом деле? Ты выдал себя: я никогда не рассказывал этим детям, какого цвета был взрыв - это мог знать только тот, кто видел его собственными глазами.
- И тот, кто сам его устроил. А Мартина... Мартина умерла от кори прошлой весной. Мне жаль, Хоук, мне так жаль... если бы в тот момент у меня было тело, я бы вылечил её, но всё, что я мог - говорить с ней во сне через Тень. Прости. Я знаю, как ты к ней привязался...
Хоук попятился, едва не выронив меч. Силы разом оставили его. Это Справедливость играет злые шутки, не может быть, просто не может быть, чтобы...
- Ты... - прохрипел он. - Я никогда не поверю...
Маленькая рука коснулась холодного лезвия.
- В мире много зла, боли и несправедливости. Раньше некому было сдерживать храмовников, а теперь некому сдерживать магов. Кто будет сторожить сторожей? Справедливость нашёл только одного человека, способного на это, и они слились воедино. Неразрывно. Но ты убил его. Что было делать? Когда этот человек умер, дух сохранил все его мысли, чувства и воспоминания. Всё-всё. Но зачем такой груз бесплотному духу? Он может действовать только человеческими руками. - Взгляды скрестились: спокойный и уверенный с испуганным и растерянным. Взгляд маленькой девочки со взглядом взрослого мужчины. - Я не просто Справедливость. Я - Андерс.
- Нет. - Кончик меча плясал, вычерчивая в воздухе неровный узор.
- Хоук, ты слишком рано убил меня, слишком много ещё не сделано. Просто не рассказывай обо мне никому, это тело - лучшее прикрытие, никто не подумает, что такая пигалица может сражаться с порождениями тьмы и одержимыми...
Клинок рванулся вперёд, прижимаясь острой кромкой к тоненькой шее.
- Хватит. Ты не Андерс, ты просто кукла, которую Справедливость дёргает за ниточки.
- Я - Андерс. Я знаю, ты не веришь в это, но такова реальность. Я - седьмой Андерс. С тех пор, как ты убил настоящего, нас сменилось шестеро, но в то же время, я один. Я буду жить вечно и вечно следить за этим миром, так решил Справедливость.
Из-под лезвия потекла струйка крови. Красной, человеческой.
- Я убью тебя, - тихо произнёс Хоук. Долгие годы он жил, думая, что его любовь обрела покой... и недооценил созданий Тени. Недооценил отчаяние и коварство.
- Убей. Я вернусь снова. - Карие глаза смотрели на него с мольбой. - Пойми, другого выхода нет - теперь я не человек и не дух, я что-то среднее, нет, что-то большее, я...
Снег веером окрасили алые брызги, и обезглавленное тело упало, как подрубленное дерево. Голова откатилась чуть в сторону, глядя на Хоука, пытающегося перевести дух, удивлённым, застывшим взглядом.
"Кого я только что убил?" - тупо и устало подумал Гаррет. Всё было слишком невероятно и неправильно, мир, тщательно создаваемый, рушился обломками. Почему-то эти обломки дребезжали.
Ястреб обернулся - за его спиной стояла Колинда, рядом, в снегу, валялось жестяное ведро. За юбку Колинды держалось несколько малышей. Они смотрели на Ястреба такими же круглыми, ничего не выражающими глазами, как отрубленная голова, и молчали, только рот самой младшей девочки бесшумно открывался всё шире и шире...
- Она была одержимой, - бросил в пустоту Хоук и, вложив окровавленный меч в ножны, пошёл прочь от берега, туда, где белая пустошь сливалась с горизонтом. Пронзительный крик на одной ноте, похожий на вой, рассёк тишину Диких Земель, но он даже не обернулся.