Цикл: Лириум на крови. "С его стороны, с ее стороны" Часть 2

Автор-Herr_Tatzelwurm



Серый Страж весь вечер неприкаянно слонялся по лагерю, не находя себе места. Он не ел с утра, но от мысли, что Мор ему предстоит останавливать бок о бок с настоящим малефикаром – становилось не до ужина. Скорее, наоборот. Алистер сглотнул образовавшийся комок в горле, вспомнив залитый кровью пол и изуродованный труп леди Изольды.

Мучительно хотелось поговорить хоть с кем-нибудь, обсудить случившееся, выговориться… Но с кем? Морриган и Стэн его не поймут. Огрен напоил Зеврана в стельку и сам заодно нажрался до скотского состояния. Лилиане он не решился рассказывать о случившимся. То есть, Алистер знал, что она правильно поймёт его опасения и даже поддержит, но всё-таки она бард. Сомнительно, что Лилиана устоит пред искушением и сохранит в тайне обстоятельства внезапной смерти Изольды и не менее внезапного исцеления Коннора. Сама же предательница, Амелл, после возвращения упорно избегала разговора, отмахиваясь, мол, «обсудим после».
– Когда «после»? После чего? А вот прямо сейчас возьму и пойду! Пусть только попробует меня заткнуть! – пробормотал Алистер себе под нос, развернулся и пошёл в сторону речки.

Нашел он её с трудом. Риамон попросту ни разу откликнулась, когда Алистер её звал. Он даже думал махнуть рукой и вернуться в лагерь, но вовремя заметил разложенные на валуне мокрые бабские тряпки.

– Амелл, так вот ты где…
Алистер подошёл к берегу, встал так, чтобы волшебница его точно заметила.
Странная она. Совсем молодая, женщиной назвать язык не повернётся. Голоногая, в коротком дорожном платье с отстёгнутым воротником и рукавами, стоит по щиколотку в воде. Стирает. Чем-то на Голданну похожа, если в глаза не смотреть. И если не знать, что пятна, которые она отмывает с одежды – кровь женщины, которую она несколько часов назад хладнокровно замучила до смерти.
– Я звал тебя, между прочим.
Девушка даже ухом не повела, молча перепрыгнула с торчащего из воды камня на берег, прошла мимо Алистера и принялась раскладывать отжатую юбку рядом с остальными выстиранными вещами.
– Эй, почему ты мне не отвечаешь? – парень перехватил Амелл за локоть.
– Пусти. – Амелл вырвала руку, не оборачиваясь. – Я уже два раза сказала, что не хочу с тобой говорить.
– А я вот очень хочу. Мне сильно хочется услышать от тебя, почему же ты мне все это время врала?
– Я тебе ни в чём не врала.
– Я тебя спрашивал, тогда, в Остагаре – малефикар ты или нет! И ты говорила, что занимаешься только энтропией! Ты всё это время меня обманывала… – начал злиться Алистер. Ничто не выводило его из себя больше, чем вот такое демонстративное молчание Амелл.
– Не лги. Ты спрашивал, занималась ли я магией крови. Я ею не занималась. На практике. Ритуал я проводила тоже впервые.
– Я не верю тебе. Ты обманом выставила меня из замка, пообещав не убивать леди Изольду, а сама…
– Правда? – Амелл подняла брови в притворном удивлении и наконец-то повернулась к нему лицом. – Если Изольда так хотела умереть, то почему мне нельзя было этим воспользоваться? Разве у меня был выбор? Ты хотел, что бы я совершила чудо? Я и так его и совершила – и мальчика от демона спасла, и сама выжила. А то, что за чудеса приходится платить чьей-то жизнью… Привыкай. Мы не в сказке.

От подобной отповеди Алистер оторопел. В его глазах мелькнуло понимание.
– Так ты с самого начала была магом крови… – медленно проговорил Алистер, мысленно складываю картинку в единое целое. – И все эти книги, что ты собирала… Гримуар Флемет… Они ничего не значили, верно? Ведь не с этого началось. Точно. Ты изучала эту мерзость еще в своей Башне!
Голос храмовника прозвучал так, словно он выносил приговор.

Амелл смотрела в сторону, опустив плечи, не шевелясь и не пытаясь оправдываться.
Зачем? Если гончая взяла след, её не остановишь…
– Да, изучала! Изучение теории магии – это еще не преступление.
– Тогда понятно, почему ты так добивалась, чтобы заговорщиков не уничтожили. Ты была одной из них, верно?
Амелл перебила, дёрнув плечом.
– Что с того? Ты-то чего об этом рассуждаешь? Даже я не знаю, что произошло там, наверху! Да, почти все маги мечтают уйти от контроля вашей церкви! Чтобы хотя бы нас за реальные преступления судили, а не из-за подозрений тупых фанатиков! Чтобы нас просто оставили в покое…

Алистер вспомнил разорванные трупы магов и храмовников, вонь разлагающейся крови и горелой плоти. Уродливые тела одержимых… И белое, без кровинки, лицо Изольды.
– «Оставили в покое», значит… А ведь если бы не Дункан – ты была бы там, наверху, и … тоже была бы мертва.

Девушка фыркнула, по прежнему избегая взгляда.
– Можешь попытаться исправить эту оплошность. Убей меня, раз ты так магов ненавидишь. Или убирайся и дай мне, наконец, вымыться.
Она повернулась к Алистеру спиной и тихо процедила сквозь зубы: «…храмовник траханный»

Алистер привычно пропустил оскорбление мимо ушей, только щека дёрнулась.
– Я не испытываю ненависти к магам, – ровным тоном произнёс он. – И убивать тебя я не собираюсь, всё-таки ты Серый Страж… Но знаешь, что меня больше всего злит? Ты ведь даже не предложила провести обычный экзорцизм. Можно было найти магов, ты сама сказала, что демон больше не представлял угрозы… Так что время у нас было. А ты даже не заик…

Амелл резко обернулась. Глаза её опасно сузились и Алистер обругал себя последними словами. Напоминать об инциденте в Башне магии было не лучшим решением.

– Найти? Я не ты, Алистер. Я не переливаю из пустого в порожнее. Где бы ты магов нашёл? Да кто бы на твой призыв откликнулся, после того как твоими стараниями Круг был уничтожен?! Вы убили их всех, не разбирая, кто правый, кто виноватый!!! – голос из шипящего шёпота перешёл в крик, словно Амелл совершенно не беспокоилась о том, что их кто-то мог услышать. – Мне до сих пор стыдно смотреть в глаза встречным магам! Они все, ВСЕ!!! знают о произошедшем!!! И винят в этом меня!!! Не смей отворачиваться, Алистер! Это было целиком твоё решение!
– Но так было нужно… Малефикары…
– Ученики, дети, лоялисты, – перебила его Амелл, – они тоже были малефикарами?
– Но магия крови опасна…
– Что?! Да что ты знаешь о магии крови, неуч? Ты же ничего не знаешь, ты считаешь себя храмовником, но ты никто! Ты даже не подозреваешь, какое могущество в ней скрыто! Это такой же инструмент, как магия Духа, и как ею пользоваться - в добро или во зло зависит только от людей!
– Конечно! И именно поэтому ты убила Изольду, исключительно из благих побуждений! – не выдержал Алистер и выкрикнул то, что его угнетало, в лицо малефикарше.

Амелл от гнева даже попятилась. Она ради мальчишки убила эрлессу, едва не погубила Зеврана и себя – и что получила в ответ?
– Какая же ты тряпка. Мерзкая, отвратительная, бесхарактерная тряпка.
– Зато ты – черствая, меркантильная и бессердечная сука!

У Амелл сплюнула на землю, процедив сквозь зубы распространенное ругательство.

Алистер замер. Когда Риамон или Морриган оскорбляли его – он терпел. Но стерпеть такое…

– Не смей оскорблять мою мать, ты!
– Оскорблять? – ласковым тоном проговорила Амелл, до боли напомнив Алистеру Голданну. – Эй, парень, твоя мать была шлюхой, если ты не понял. И твоя сестра тоже шлюха, только мамочка перед благородными господами ляжки раздвигала, а сестричка – под голытьбу ложится…
Он хотел сдержаться.
Очень.
Но не получилось.

Голова Амелл мотнулась от пощёчины. И Алистер испугался.
– Убирайся!! – прошипела волшебница, складывая пальцы для атакующего заклинания.
– Риамон, прости, я не хотел…
– Я сказала, убирайся! – и у его ног о землю разбился «каменный кулак». – Ненавижу!

Каменный кулак – это не страшно. От него можно увернуться. Но когда мимо лица с рёвом проносится огненный шар, опаляя брови, а возле рук волшебницы начинает собираться электричество - тело реагирует само.

Он обрушил на Амелл «Кару небес».
Оглушил – как на зачёте... Красиво, с полуразворота. Так чётко в бою не всегда получалось, даже когда от этого зависела его жизнь.

с его стороны


Волшебница потеряла ориентацию, зашаталась, как пьяная. Наступила на острый камень босой ногой и если бы Алистер не подхватил её – свалилась бы в речку. Правда, подхватил не совсем неудачно – за поясок на платье. Швы затрещали, ткань поползла. Алистер быстро перехватил Амелл под спину и не сразу заметил, что его рука утвердились на голой коже.

И как-то в горле сразу пересохло.
Амелл не стояла на ногах, видимо, ментальный удар оказался слишком силён. Тело девушки выскальзывало у него из рук, а платье… Чёртово платье, с не вовремя лопнувшим швом. Вот оно-то и норовило остаться у него в руках, стоило только отпустить горячую спину.

Пришлось покрепче перехватить Амелл за талию, что бы она не рухнула к его ногам. Голова волшебницы безвольно откинулась назад, и Алистер испугался еще больше. Ей было нехорошо – рот оскален, как от боли, ресницы едва трепетали… И лицо - белое, как мел…

Что делать с теряющими сознание девушками он не представлял. В аббатстве, где его учили, девушек не было, а знакомые женщины-Стражи нежными цветочками не были и в обморок не падали… С другой стороны, ни одна из них не была магессой, и с них не приходилось сбивать концентрацию подобными методами.

Он мысленно метался – куда девать Амелл? Положить на землю? Но сейчас не май месяц, боязно – простудится. На камни тоже не положишь – он на всю жизнь запомнил, как преподобная мать ругала послушниц за попытки сидеть на камнях. Да и Амелл, хоть и злобная тварь, наподобие Морриган, но укладывать её на обломки скал было как-то жалко. Алистер не придумал ничего лучшего, как покрепче прижать бессознательное тело Амелл к своей груди и похлопать её по щекам освободившейся ладонью.

– Риамон, очнись… Ну же… просыпайся!
Веки шевельнулись. Девушка дернулась, слабо-слабо, пробормотала «Пусти…», и чуть не рухнула, едва Алистер попытался её отпустить.

Она пробормотала еще что-то. Наклонив ухо к самым губам девушки, он разобрал среди обрывков слов лишь: «хотела… помочь … никогда». Что она хотела сказать – неведомо, но ему вдруг очень захотелось поверить, что это слова сожаления о совершенном и обещание не заниматься магией крови.

Почему-то ему стало ужасно жаль эту девчонку, которая так же, как и он, несколько раз теряла всё, что имела. Семью, изгнание из Круга, Остагар, трагедия в Башне… Алистер проклинал Логейна, свихнувшегося Ульдреда, Винн, свой длинный язык… Что, если эта злоба – лишь притворство, попытка скрыть обычный страх того, что она осталась одна?

Всегда высокомерная, исполненная холодного пренебрежения – сейчас она казалась скорее беззащитной служаночкой, нежели малефикаром-убийцей. От неё тепло пахло женским телом, и Алистер готов был поклясться, что если прислушается, то услышит, как бьётся её сердце. Амелл несколько раз ударила его вялым кулачком, медленно и слабо. Алистер усмехнулся. Это ему напоминало, как молодые крестьянки притворно отбиваются от ухажеров.

Он поддался минутной слабости и поцеловал её. Амелл отвернула голову в сторону и его губы соскользнули на шею, на пульсирующую жилку, на которую он мог смотреть бесконечно. Слегка солоноватый вкус кожи Риамон, оставшийся на его губах пьянил.
Хотелось их облизывать, пока этот восхитительный вкус не исчезнет.
Алистер ожидал, что за украденный поцелуй Амелл будет визжать или хотя бы пинаться, и его ответная реакция удивила. Точнее, её отсутствие. Словно в его руках была совершенно незнакомая девушка - робкая и пассивная, а не вспыльчивая зазнайка Риамон.

Руки Амелл двинулись наверх, цепляясь за ткань поддоспешника и он положил их себе на плечи.
Её пальцы тут же вцепились в ворот, царапнув Алистера по затылку и шее. Девушка практически висела на нём, он поддерживал её, прижимая к своей груди. Она сглотнула и судорожно выдохнула, обжигая его кожу. Казалось бы, простое дыхание, но от этого сдавленного звука пробивает пот и становится трудно соображать.

Алистер, не сдерживаясь, провёл языком по шее, раз, другой, третий… Провёл влажную черту по подбородку, раздвинул языком приоткрытые губы… Тело Амелл вибрировало в его руках, как струна, зубки куснули Алистера за нижнюю губу. Он провёл правой рукой по её телу, запустив ладонь в прореху на спине, вдвинул своё бедро между её ножек, давая одновременно точку опоры … и прижимаясь к её бёдрам. Амелл не отвечала на поцелуи, но и не пыталась высвободится. Беззащитные губы, подрагивая, касались уголка его рта, но от этого возбуждающего прикосновения хотелось застыть камнем, впитывая в себя эту ласку целую вечность.

Шов на платье расходился всё больше и больше.
Он уже гладил всю спину целиком, от лопаток до верха ягодиц, забираясь под тесёмку трусиков. Как и когда расстегнулись крючки лифа – Алистер даже не заметил. Волшебное ощущение – кожа у Амелл горячая, гладкая, мягкая…

Алистер как-то умудрился стянуть с себя поддоспешник, не отпуская Амелл, сбросил его на землю. Задрал рукав рубахи и прижал голую руку к её спине. Запустил ладонь в коротко обрезанные волосы, сжал в кулак, наслаждаясь шелковистой упругости прядей. Он не думал сейчас ни о чём – просто вбирал новые ощущения. Вкус женщины, запах, мягкость её округлостей, её покорность…
Алистер прижимался к груди, бесстыдно тёрся о её бедро. Мял ягодицы, робко приближаясь к тайному месту. Когда его пальцы проникли в неё, Амелл вздрогнула всем телом и прикусила Алистера за губу.

– …не надо… – выдохнула она, не отрывая губ от его лица. – … прошу, не надо…
Чему верить? Тихому шёпоту, который скорее можно почувствовать, нежели услышать?
Острым ноготкам, которые возбуждающе царапают плечи и шею?
Губам, от прикосновения которых волоски на теле встают дыбом?
Сердцу, которые стучит так, что едва ли не выпрыгивает из груди?
Коленям, которые подкашиваются?

– Я хочу тебя… – выдохнул Алистер. Он бы остановился. Сдержался. Если бы повторное «не надо» не сопровождалось коротким росчерком язычка по уголку его рта.
«Ты всегда лжешь, Риамон, даже сейчас», - пронеслось в голове, пока он разрывал платье до горловины - всё равно хуже от этого не станет – и сдёргивал его прочь, опуская Амелл на поддоспешник.

Тесёмка на трусиках лопнула – Алистер никогда не был силён в распутывании узелков, разве что в тех, что завязывал сам. Амелл вскрикнула «Нет! Не смотри!» и попыталась прикрыться ладошкой, когда он с силой развёл её ноги, но Алистер пресёк эту глупость. Амелл всхлипнула. Может, от девичьего стыда, а может быть - он сжал запястье слишком резко.

Не так он представлял себе свой первый раз. Не думал, что это будет так суматошно, на земле… «Как эльфы – на травке…»

Амелл извивалась под ним, пытаясь выскользнуть, но Алистер сам хотел быть сверху и каждый раз наваливался снова. Он упивался контрастом между сладостью обладания её телом и болью в расцарапанной спине. Амелл то зажмуривалась со стоном, то распаривала глаза, и эти метаморфозы зачаровывали едва ли больше, чем наслаждение от слияния их тел.
Амелл, выгибающаяся под ним и кусающая себя за пальцы…
Амелл, впивающаяся зубками в ребро ладони, которую он подставил...
Амелл, обхватывающая его талию ногами и обманом пытающаяся оказаться на нём сверху…
Амелл, неразборчиво ругающаяся и колотящая пятками по его ягодицам и бедрам…
Амелл, которая брыкается, когда он заламывает ей руки и лижет подмышки…
Амелл, кусающая его за плечи, когда он подтягивает её бедра повыше и слишком резко входит…
Амелл, покорно прижимающаяся щекой к его щеке и от прерывистого дыхания которой хочется расплавиться и пролиться…
Амелл, обессилено лежащая под ним, полная его семени…
Амелл…

Спустя какое-то время Алистер понял, что поддоспешник, с которого всё началось, валяется где-то в стороне, сам он весь в пятнах в разводах земли, травяного сока, крови и пота, а волшебнице отнюдь не полезно лежать на голой земле.

Как только он поднялся, Амелл сжалась в комочек, словно младенец.

И заплакала.

– Риамон? Ты чего… – Алистер присел на корточки, прикоснулся было к её волосам, но напоролся на ненавидящий взгляд.
– Уйди! Иначе я тебя убью! – прошипела Амелл, захлёбываясь слезами.
– Но… я что-то сделал не так? – ничего не понимая, забеспокоился Алистер.

В ответ Амелл лишь что-то пробормотала, уткнув лицо в колени.

с ее стороны


Её связь с Тенью разорвали так грубо, что на какое-то время Амелл ослепла и оглохла. Она смутно чувствовала, как чужие пальцы гладят её тело, против её воли забираются под одежду, словно она девка для развлечений, которую может лапать кто угодно…

Она смутно чувствовала мокрые поцелуи и прикосновения, от них хотелось кричать и вырываться. Она пыталась оттолкнуть Алистера, крикнуть ему «Oтпусти!», докричаться, что навязанные ласки вызывают лишь отвращение – но горло схватил спазм, она могла только кусать ублюдка за наглые губы.

Человек, которого она больше всего презирала, мял её грудь, засовывал пальцы в её влагалище, не обращая внимания на её попытки освободится.

«Я не хочу», – наконец-то смогла она членораздельно выговорить, но он лишь рассмеялся. Поборник чести и справедливости, он разложил её на земле, выламывая руки, пресекая её слабые попытки защититься от насилия. Ублюдок развёл её ноги и бесцеремонно засунул пальцы в её лоно, подобно пьяному ландскнехту, обыскивающему шлюху-маркитанку. Уж не спрятала ли она в своём лоне ворованные монеты?

Ублюдок навалился на неё сверху, даже не думая опереться на локти, вошёл резко и глубоко, не думая, что ей может быть больно. Она и кусала пальцы, заглушая боль, пока он не накрыл её рот своей ладонью. Она впилась зубами в твёрдую ладонь Алистра, а он только смялся. Он выламывал её руки, лизал её подмышки, от чего её едва не выворачивало от отвращения, до боли сжимал грудь, заставляя выгибаться под ним.

Несколько раз ей почти удалось выскользнуть из-под него, но он снова и снова наваливался на неё всем весом, вышибая дух. Она пыталась кричать, просила перестать, но в ответ Алистер лишь ухмылялся.

Она потребительски относилась к сексу, и всякое в её опыте было - но ни разу её не брали так – без её согласия, бесцеремонно, как дешевую солдатскую подстилку.

Храмовник железными пальцами сжал её бедра, и она сжалась от боли, впиваясь ногтями в его спину. Насильник лишь задвигался еще быстрее, вбиваясь в тело так яростно, что она почти теряла сознание от каждого толчка. Он делал ей больно, она старалась делать больно ему – царапаньем, кусая до крови шею, а в ответ он брал её еще резче. И она сдалась. Просто терпела, считая секунды и молясь, - впервые в жизни! - чтобы этa пытка быстрее кончилась и чтoбы насильник не покалечил её.

Конечно же, он не догадался выйти из неё, перед тем, как кончить. От омерзения Амелл заплакала. Было унизительно – не мочь защититься перед храмовником, быть использованной им, быть слабой... Знать, что он это будет помнить всю жизнь – как ты лежишь под его ногами, сжавшись комочком, на земле, грязная и с размазывающимся пятном его спермы между ног… Она не могла уже сдержаться и рыдала, как никогда в жизни…

fin


Алистер не знал, что делать. Встал, подобрал разбросанную по полянке одежду. Платье было испорченно, поддоспешник тоже весь в земле и мелком соре. Рубашка изгваздана так, что годилась только на тряпки.

Рыдания за спиной стихли. Алистер лихорадочно соображал, что полагается делать после этого? Поцеловать? Алистер подошёл к Амелл, протянул руку, что бы помочь встать…

А она его пнула. Со всей дури, по колену, сшибая с ног. И второй пинок, короткий, злой, – в пах. От которого не захочешь, но скрючишься от боли.

Амелл быстро закуталась в его поддоспешник и продолжила прицельно пинать валяющегося на земле храмовника, осыпая его градом ругательств, из которых самое приличное было, пожалуй, «ублюдок»… Выдохлась быстро.
– Амелл, я…
– Заткнись! – перебила она, ногой придавив голову Алистера к земле. От босой пяточки пахло землёй и травой. Можно было взять щиколотку в захват - двумя пальцами, такая тонкая, и вытрясти из этой ведьмы, почему она снова ведёт себя так, что её хочется затащить в кусты и придушить… Но… Было какое-то извращенное удовольствие - смотреть снизу на злое лицо Риамон, чувствовать пальчики ног на своём лице и видеть мокрое пятно между её бёдер… Его пятно… Хотелось вытянуть губы в трубочку и поцеловать украдкой её стопу.

Хриплый голос Риамон прозвучал, как гром среди ясного неба.
– Я хочу сейчас только одно - убить тебя.
– Почему? За что? Что я опять сделал не так? Объясни, я не понимаю …
Она помолчала, потом спросила недоверчиво.
– Ты что, совсем идиот? Или притворяешься? Я же го-во-ри-ла, что не хочу!

Алистера прошиб ледяной пот. Он смахнул ножку Риамон со своего лица и рывком поднялся.
– Повтори.
– Не подходи! – Девушка отшатнулась от него в неподдельном ужасе, когда он попытался к ней прикоснуться. – Ты всё прекрасно понял. Убирайся!
– Нет... – он отступил на шаг. – Этого не может быть… Я не… Скажи, что это неправда! Я не мог… Ты же не сопротивлялась, Амелл…
– Алистер, ты же храмовник!!! Если ты в бою обессиливаешь магов простым прикосновением… Подумай сам, что твое нападение сделало со мной, – голос Амелл был полон боли. – Как бы я сопротивлялась, если у меня сил хватало лишь на то, что бы не сойти с ума от ужаса?

Он всегда презирал насильников.
И теперь сам им стал.
От понимания этого простой истины внутри всё сжималось.

– Прости меня…
– Нет. Довольно с меня. Завтра я уйду. Наплевать мне на Мор и на Серых Стражей. Мне хватает кошмаров ночью, что бы искать их днём.

Алистер рухнул на колени перед Риамон и впился глазами в её лицо. У волшебницы был такой вид, словно она сейчас снова пнёт его коленом в лицо, причём хорошо так, разбивая в кровянку нос и зубы. Он же боялся опустить глаза – его поддоспешник была не настолько длинным, чтобы скрывать прелести Риамон, особенно в этом ракурсе. От этого становилось еще стыднее. Ему было безразлично, что он ни разу не слышал от неё доброго слова, что она малефикарша и презирает его… Сейчас она была просто женщиной, перед которой он был виноват настолько, что если бы она сказала «умри» - он спросил – «утопиться или повеситься?»
– Ладно, не прощай меня! Я этого не заслужил… Но, пожалуйста, останься! Я буду делать всё, что ты скажешь, буду слушаться во всём. Слова поперёк не скажу, ты даже не узнаешь, что мне что-то не нравится. Пожалуйста… Не бросай нас. Я не справлюсь без тебя, Амелл…

Волшебница холодно смотрела на него сверху вниз.
– Значит, теперь я единолично буду принимать решения?
– Да!
– И если я тебе прикажу, ты предашь свою церковь и раскроешь секреты храмовников?
– Д-да!
– И если понадобиться, будешь мне ассистировать при проведении кровавого ритуала?
– Э-э-э… – заколебался Алистер...
– Не слышу.
– Да.
– Пошёл вон.
– Но…
– Это приказ. И вымойся по дороге.
– Но там нет спуска к воде… – с облегчением сказал Алистер. «Не уйдёт».
– Не волнует. Здесь ты мыться не будешь.

Он поднялся и направился в сторону лагеря.
Не успел Алистер сделать и двадцати шагов, как услышал резкое:
– Стой! И не оборачивайся.
Раздался шорох ткани, на его плечо шлёпнулся свернутый поддоспешник, больно хлестнув по носу. Алистер рефлекторно поднял руку, что бы потереть нос…
– Не шевелись, а то шрамы останутся.
И он покорно застыл… Вдыхая оставшийся на ладони запах женского сока, пока Амелл росчерками холодных пальцев по его спине и плечам заживляла кровящие царапины. Он не мог перестать думать, что она стоит в шаге от него, босая и обнаженная, не вспоминать терпкий вкус её пота. Впрочем, не очень-то и старался.
С полянки он уходил деревянной походкой.

* * *

Когда Амелл вернулась в лагерь, большинство уже спало.
Она забралась в теплый спальник, замерзшая и усталая.
Засыпая, грезила о том, как будет мстить унизившему её храмовнику. Нет, убивать его она не станет, и прогонять тоже… Сама тоже не уйдёт – некуда. Да и зачем? Какой же маг не мечтал в детстве о собственном ручном храмовнике… о послушной, вооруженной до зубов собачке...

взято с http://herr-tatzelwurm.diary.ru/p139827746.htm