Утешительный поцелуй

Пейринг: Зевран/Сурана
Рейтинг: R (на всякий пожарный!)
Предупреждения: слэш, фроттаж, минет, невольное подглядывание. Возможно ООС, будьте осторожны.
Комментарии: Зевран ревнует - зря – и строит планы. Тоже зря.


1.

***

Поначалу Зевран искренне полагал, что Эвину Суране неведом страх. Что природа, создавая это диковинное существо, попросту поскупилась и не заложила в него столь полезный и расхожий дар – способность бояться.

В день их встречи, а также в течение первой недели совместного путешествия, Зевран несколько раз видел Эвина в гуще битвы, и всякий раз это было поучительное и заслуживающее уважительного кивка зрелище: хладнокровный и безжалостный, как божественное возмездие, маг разил врагов направо и налево с целеустремлённостью и методичностью кухонного тесака, нарезающего овощи к ужину, и попутно раздавал спутникам краткие, чёткие указания. Опасность вызывала у него не трепет и желание отступить, чтобы пересмотреть свои силы и понять: справлюсь ли? – а лишь мгновенную серию решений о том, как эту опасность преодолеть побыстрее и с минимальными потерями.

Магу было семнадцать лет, и он сроду ничего не видел, кроме своей Башни, пока его не вытащил оттуда чрезмерно приметливый Серый Страж. Видимо, Стражам положено на глаз определять скрытый потенциал.

Когда маг подошёл к раненному Зеврану – тогда, на дороге, и посмотрел сверху вниз, его лицо было совершенно бесстрастно, и Зевран, помнится, ещё порадовался, что его смерть, по крайней мере, пленительно красива. Счастливчик до конца!

А потом он увидел тёмные глаза, похожие на прорези в бесчувственной маске, глаза, в которых бурлили, сменяя друг друга, чувства – слишком быстро и слишком сильно, чтобы рассмотреть толком хоть одно – и понял, что не умрёт сегодня.

***

Но, что бы там ни казалось, разумеется, Эвин отлично умел бояться - как и все живые. Просто объект для страха он выбрал предельно конкретный:
Он отчаянно боялся архидемона.

Этот факт выяснился на восьмой день – точнее, на восьмую ночь.
Эвину снились кошмары. Это была прерогатива Серого Стража, но даже для Стража Эвин воспринимал эти сны и реагировал на них слишком бурно.
До такой степени, что попросту боялся спать, и не шёл к себе в палатку, а по-детски оттягивал час отхода под полог, засиживаясь у костра и, в итоге, засыпал, привалившись к Алистеру.

Чтобы проснуться, задыхаясь, хватаясь за воздух скрюченными пальцами, с искажённым смертным ужасом лицом, а без крика-то только потому, что всякий раз перехватывало горло.

И Алистер брал его за руки и успокаивал, и бормотал ерунду, заверяя, что тут нет ничего необычного, и всё в порядке…

***

Эвину семнадцать, и его лицо тонкое и нежное, как у девушки, а короткие кудри слишком светлые, так что в темноте он кажется седым.

Тёмные глаза внимательны, и смотрят на всех спутников с одинаковым выражением – заботливым, терпеливым, упорным, пока он слушает их излияния, драгоценные мнения-сомнения, эмоциональные выплески и шутки.

…Кажется, Зевран единственный, кому кажется: этот взгляд пытается поглотить его – вобрать, впитать в себя, запечатлеть навсегда: его речь, голос, лицо и мимику, любую историю, которую он сочтёт нужным рассказать.

***

2.

***

Откровенно говоря, Зевран Аринаэ всегда полагал ревность чувством нелепым и ему лично недоступным.
Либо у нас милая связишка ко взаимному удовольствию – и какая тут может быть ревность, не смешите меня… Либо тогда уж глубокая любовь с глубоким же доверием – и здесь тоже ревность ни с какого бока.
Просто и очевидно.

Но с Эвином у него не было даже «милой связишки». Не говоря уж о глубоких чувствах.
Их отношения вообще правильнее всего было бы обрисовать как странный, непроходящий многосерийный дурдом с ежевечерним продолжением.

У Зеврана бывали самые разные партнёры, от робких пугливых созданий, которых требовалось длительно завлекать, и наивных юношей/девушек, которые откровенно не понимали даже самых прозрачных намёков – до опытных кокеток и игроков в охоту, обожающих прикидываться дичью.

Эвин не принадлежал ни к одной известной категории. Он просто и осознанно шёл к Зеврану – но строго до определённого предела.

Предел этот обрисовался несколько дней назад во всей красе – внезапно и как бы ни с того ни с сего, как всё и всегда в случае с Эвином.

Заметив – вслух – что усталый и печальный предводитель восседает у костра в гордом одиночестве, и выглядит при этом так, словно на нём пахали, Зевран от чистого сердца предложил свою дружескую помощь и профессиональный массаж. Эвин неожиданно – с ним всё всегда получалось неожиданно, вот уж святая правда – согласился. И всё шло прекрасно и точно по плану – но ровно до того момента, как массаж целебный начал плавно и незаметно превращаться в массаж эротический. Тогда лежащий в постели Зеврана Эвин – расслабленный, тёпленький и, казалось бы, уже совершенно на всё готовый – внезапно произнёс: «Не надо».
Говоря это, он не открыл глаз и не оторвал щеки от одеяла, так что прозвучало малость неразборчиво, но вполне понятно и доступно.

Фраза это весьма расхожая, и сопровождает её, обычно, либо страх, либо кокетство – ну, или тогда уж то и другое вместе, но третьего не дано. Однако Эвин и здесь был большим оригиналом. В его словах звучал чёткий, спокойный, внутренне обоснованный отказ.

Перевернувшись на спину, Эвин посмотрел на Зеврана, мягко притянул к себе, с нежным благодарным мурлыканьем потёрся носом о его нос и щёку, безмятежно повторил:
- Не надо.

После чего молча, ничего не объясняя, остался ночевать. Просто лёг на бок, обнял Зеврана и доверчиво заснул рядышком. Без всяких кошмаров.

***

Эвин одинаково внимателен ко всем своим компаньонам, и всех с равной щедростью осыпает при случае подарками. Похоже, ему доставляет искреннее удовольствие добыть действительно интересующую вас вещь, вручить по адресу, а потом пристально смотреть, как вам делается тепло на сердце и приятно от этого подарка.

Расчетливый в планировании, безжалостный в сражении – в личных отношениях он наивен и мягок, детски непосредственен и вызывает либо растерянность, либо откровенное умиление. Зевран знает таких, и в нём нет ни капли сомнения, что при нужде Сурана с печалью в глазах и неподвижным лицом расчленит хоть три десятка беззащитных людей, включая женщин и детей – и бровь не дёрнется и рука не дрогнет. Если это будет действительно необходимо.
Видеть, как он, смеясь, дурачится со своей собакой или целует от избытка чувств букетик полевых цветов, притащенный Лелианой под видом травяного сбора… это странно. Порождает странное чувство.

***

Эвин одинаково внимателен ко всем – но Зевран ревнует его только к Алистеру.

Не к Лелиане, не к Морриган, что было бы хотя бы как-то объяснимо.
К Алистеру.

Два Серых Стража: едва состоявшийся маг и так и не состоявшийся храмовник. Действительно необычная пара, с какой стороны не посмотри.
Они друзья – но для мужской дружбы между ними слишком много нефункционального физического контакта, слишком короткая дистанция, и… слишком много нежности.

…Эвин задремал у костра, прислонившись к плечу Алистера; недохрамовник заботливо обнимает его одной рукой, оберегая от падения во сне…
…Эвин и Алистер пытаются приготовить ужин; склонившись над котлом, они вырывают друг у друга из рук пятнистые от долгого хранения овощи и сомнительного вида мясо; «Как ты думаешь, если положить побольше чеснока, кто-нибудь заметит?» - «Я думаю, нам с тобой лучше сегодня обойтись без ужина» - «Ты, главное, отвлеки их, пока я выброшу содержимое наших мисок в кусты» - «Если что, спасаться будет вон на том дереве, оно выше»…
…Эвин крепко спит, пристроив белокурую голову на колени Алистеру, и тот, кажется, сам не замечает, как рассеянно гладит белые кудри, вполголоса обмениваясь колкостями с Морриган; его голос насмешлив и полон издёвки, но ласкающее движение руки медленное и мягкое…
…Эвин и Алистер поспорили, сможет ли маг двигаться в полной броне храмовника, и теперь Эвин стоит столбом, пока Алистер, высунув от усердия кончик языка, пытается максимально затянуть все ремешки и завязки; всё равно Эвин в броне Алистера похож, в лучшем случае, на карандаш в стакане; «Ну вот!», - довольно произносит Алистер, оглядывая дело рук своих, и осторожно надевает на голову магу свой шлем. «Меч давай», - гулко и упрямо доносится из-под шлема…
…После каждого кошмара руки Эвина какое-то время не слушаются, пальцы как деревянные от страха; это неправильно, руки мага слишком важны – и Алистер старательно растирает их до тех пор, пока Эвин не начинает отзываться, захватывая его ладони потеплевшими и вернувшими чувствительность пальцами…

Зевран смотрит – в том числе и на то, что для его глаз совсем не предназначено.

Он смотрит – и понимает, что между Эвином и Алистером нет никакого влечения, он бы не пропустил такое, заметил бы.

Он смотрит – и впервые в жизни чувствует это – ненужное, необъяснимое, неконтролируемое – как спазм гортани, как секундная темнота в глазах. Непреодолимое.

Ревность.

***

URL
Дневник Профиль
2010-04-07 в 15:48
yisandra
Однажды Хоук. Или нет.
Далее.

3.

***

Зевран не привык безропотно принимать удары судьбы. Со всем можно справиться, если хорошенько обмозговать ситуацию и составить толковый план.

Если, конечно, наличествует желание справляться, что бывает не всегда.

В данном случае, желание наличествовало.
План был составлен.

И судьба не стала ломаться, тут же повернувшись к бывшему Ворону лицом, и даже изобразив на этом лице улыбку.

***

Где именно Эвин и Алистер умудрились отыскать несколько ягодных кустов – никто не знал. Где-то в роще, возле которой разбили стоянку в тот вечер. Но они вернулись к костру довольные, частично перемазанные красным ягодным соком, и с полным котелком ягод, щедро предложив всем угощаться.
Зевран терпеливо подождал, пока оживившиеся компаньоны разберут дармовое угощение – кстати, ягоды были ему не знакомы, видимо местный ферелденский вид – а Алистер пойдёт проверять готовность ужина – и только тогда появился на сцене.

- Зевран, - Эвин по-детски светло улыбнулся ему, и только в тёмных глазах метались огни и тени. – Прости, всё съели, - и в доказательство он показал пустые ладони, частично запятнанные соком.
- Какая жалость, - откликнулся Зевран. – Но, надеюсь, я могу рассчитывать хотя бы на утешительный поцелуй?
- А я не умею, - просто ответил маг – таким тоном, словно нет ничего естественнее хорошенького, как картинка семнадцатилетнего мальчика, не умеющего целоваться.
- Не страшно, я тебя научу. Если хочешь, конечно.

Уединяться сейчас в палатке было бы просто смешно, так что учиться Зевран повёл Эвина в рощу. Тот шёл охотно, с выражением заинтересованности и любопытства на лице.

Целоваться он действительно не умел. Совсем.
Так что первые минут десять Зевран честно потратил на пробы и консультации общего характера, как то: разожми зубы, не напрягай подбородок, расслабь губы, да, и язык тоже, расслабь, говорю, всё получится само собой, вот видишь…

Ягоды имели приятный вкус, одновременно сладковатый и терпкий, а учеником Эвин оказался способным и прилежным, так что очень быстро начал радовать учителя первыми успехами. Ещё через пять минут он прислонил учителя к ближайшему дереву – кажется, это был дуб, а, впрочем, неважно – перехватил потянувшиеся обнять руки, вплёл в его пальцы свои, прижал тыльной стороной кистей к древесной коре. И принялся настойчиво и ритмично тереться пахом о бедро Зеврана. Целовать его он при этом не прекращал, говорить не позволял, доставалось и губам, и левому уху попеременно, у Эвина оказались к этому делу явно недюжинные природные способности и склонность.

На дубе орала какая-то птица, встревоженная несанкционированной активностью у подножья её местообитания. Эвин с низким то ли горловым, то ли прямо грудным урчанием тёрся о Зеврана, словно огромный кот. Мартовский.
Ощущения были непередаваемые.

Однако каким-либо образом менять диспозицию и продолжать движение к дальнейшему единению Эвин явно не собирался, посему спустя не слишком долгое время замер и выпустил руки Зеврана.
- Спасибо, - сказал маг с таким довольным и блаженным видом, словно кончать в штаны – или что там у него под балахоном, очень интересно, между прочим – самое обычное и правильное завершение подобных упражнений, и никакой причины смущаться и чувствовать себя разочарованным ни у одной стороны процесса быть не может.

- Всегда пожалуйста, - любезно откликнулся Зевран. – Но ты ни о чём не забыл – так, между делом?
Учитывая, что Эвин только что столь блестяще финишировал, убийца не рассчитывал ни на что большее, чем дружеская рука помощи. В данной ситуации его бы и это вполне устроило, в любом случае, начало – странное, но, скорее, хорошее – положено, и Эвин никуда не денется…
- О, прости, конечно! – тихо засмеялся Эвин. – Сейчас.
И легко, привычно, словно делал это каждый день, опустился на колени в траву.
Пуговицы на штанах Зеврана подчинились Эвину так же быстро и чётко как проверенные спутники в бою.

***

Когда судьбу насильно заставляют повернуться в нежеланную ей сторону, да ещё и скривиться в улыбке, она любит в качестве мести подкидывать насильникам головоломные несуразности, вроде нецелованного мальчика, дарящего вам самый качественный минет в вашей небедной на разного рода забавы жизни.
Обычно в таких случаях скромно добавляют «и речь даже не о технической стороне вопроса, а о…». Ну что ж, «о», безусловно присутствовало, но и техническое исполнение, откровенно говоря, оказалось совершенно профессиональным. Достойным высококлассного специалиста.

Не сказать, чтобы головоломка была нерешаема – на самом деле, всё было предельно очевидно. В конце концов, у столь юного существа со столь ограниченным жизненным опытом глубокое убеждение, что отсосать другому мужчине – дело естественное, а раздеваться, ласкать и позволять ласкать себя – недопустимо, ну а целоваться в губы ненужно – может сформироваться лишь в том случае, если постарается кто-то со стороны. Так что Зеврану хватило ума не касаться занятого делом Эвина, хотя это оказалось неожиданно нелегко – белые в темноте волосы казались такими соблазнительно мягкими и нежными, в них отчаянно хотелось запустить руку.

Но всё-таки первичный ошеломляющий эффект превзошёл все ожидания. Весёлое местечко – Башня Круга, ха-ха, вот бы побывать там…
С усилием оторвав взгляд от макушки Эвина, Зевран поднял голову – и натолкнулся на обалделое, растерянное, красное от смущения и возмущения лицо Алистера за разлапистым кустом.
Очевидно, Страж заботливо отправился звать запропавших соратников «к столу», пока голодные товарищи всё не съели без них – и оказался катастрофически не готов к открывшемуся ему зрелищу.

Если за минуту до того Зевран наивно думал, что ему уже так хорошо прямо сейчас, что лучше вряд ли может быть, то теперь пересмотрел своё мнение. Он ядовито улыбнулся онемевшему Алистеру и загнул бровь, не скрывая торжества. Да, вот так: я здесь, а ты там, стоишь как дурак и смотришь, нравится? Всё уяснил для себя?
Алистер уяснил. Деревянно развернулся – чётко, как на плацу – и удалился в ночь.
Зевран с блаженным оскалом откинул голову, скребанув затылком жёсткую кору. Все было слишком ярко, слишком сильно, слишком много, и он загадал себе продержаться хотя бы ещё четыре удара собственного бешено колотящегося сердца – но немного не дотянул и кончил на третьем.

***

- Кто приходил? – спросил Эвин, когда они шли обратно к лагерю.
- Алистер, - не стал скрывать Зевран. Возможно, в его голосе проскользнула нотка мстительного довольства, но Эвин не обратил внимания.
- Плохо, - просто сказал маг и обыденно добавил. – Пошли скорее, я есть хочу – умираю…

Но по пути они всё же остановились, чтобы Эвин мог обобрать две ветки ягодного куста. Часть ягод он честно ссыпал в ладонь Зеврану, остальное – тут же, не сходя с места, отправил в рот.

***

Алистер сидел у костра, злой, оскорблённый в лучших чувствах и багровый, как буряк.
По крайней мере, он не рассказал об увиденном прочим компаньонам – они спокойно кушали, болтали и переругивались, не обратив на опоздавших к котлу особого внимания.

Эвин сразу подошёл к Алистеру и за руку повёл его в сторонку. Обиженный недохрамовник на Эвина старательно не смотрел, демонстрируя лицом и спиной достойное настоящего мужчины отвращение, но от прикосновения не дёрнулся, пошёл послушно куда повели, и даже наклонился к Эвину, чтоб тому удобнее было говорить на ушко.

Отошли они достаточно далеко, так что даже острый слух Зеврана спасовал. И лица Эвина он не видел. Зато отлично видел лицо Алистера, и всю последовательность выражений на нём: как обида и недовольство сменились смущением, затем ужасом и растерянностью, и наконец – тяжёлым гневом и яростным желанием изуверски убить кого-то в данный момент здесь отсутствующего.
Затем Алистер порывисто схватил мага за плечи и принялся – судя по мимике – заверять и клясться, заодно каяться и, фигурально выражаясь, бить себя в грудь. А маг успокаивающе поглаживал его по локтям и, наверное, говорил что-то... соответствующее.

Вернувшись, Эвин сел на бревно, с улыбкой принял миску похлёбки, и в благодарность подарил-таки Зеврану глубокий утешительный поцелуй с отчётливым привкусом спермы и ягодного сока – у всех на глазах.

***

Зевран был более чем уверен, что Эвин придёт ночевать к нему.

Но с этим магом всё всегда шиворот-навыворот и через одно общеизвестное место.

Не засиживаясь сегодня у костра, Эвин ушёл спать к себе.
И, похоже, отлично выспался.

***

КОНЕЦ.

Восхитительный какой персонаж...все персонажи!